– Да, да… Спасибо, дорогая, – оборвала она меня, словно разговоры о «проблеме» были для нее слишком болезненными или просто надоели. Она осторожно кивнула на отца, а затем продолжила: – Ты, наверное, уже знаешь про завещание? Дорогая, я была не в курсе… Он хотел поразить меня, но совершенно точно не собирался умирать и тем более оставлять тебя на произвол судьбы.

Тема наследства отца больно кольнула в самую душу. И дело было не в деньгах и фамильных драгоценностях или загородном доме, который вот уже пять поколений передается "из рук в руки" по линии Валевски. Нет. Дело было только в папе, который думал о чем угодно, только не о возможном благополучии дочери.

Даже в детстве я замечала, что другие родители переживают за своих детей: дают салфетки в школу, наставления, провожают, если стемнело, и обнимают, если грустно… Наша жизнь состоит из мелочей, которых у меня не было. Возможно, я и вовсе не жила?

– Ты даже не думай, я не оставлю тебя без средств к существованию… Но есть тема посерьезнее и важнее! – тем временем продолжила Анна. – Ты должна бросить Пола Моргана и срочно!

Охнув от такой наглости, я подняла взгляд на чужую женщину, глаза которой выражали почти пугающую решимость. Мне было почти смешно говорить ей вещи, который обычно разумеются сами собой:

– Увы, но это только моя жизнь и лишь мне выбирать, с кем быть, а с кем – нет. Даже если брать в расчет, что вы теперь моя юридическая родственница, это ничего не меняет.

– Ты не понимаешь… – женщина устало прикрыла глаза, а затем отвела их в сторону и, склонившись в моему уху, принялась быстро нашептывать: – У меня серьезные сомнения насчет смерти твоего отца. Не верится, что человек, способный выпить за вечер две бутылки скотча, не моргнув и глазом, вдруг подавился первым же стаканом! – глаза пытливо заглянули в мои, чтобы задать главный вопрос: – Настенька, ты ничего не знаешь на этот счет?

По сути, мне было что ей сказать, но почему-то внутренняя преграда не позволяла быть честной с этой женщиной. Стоило открыть рот для признания, как застала отца с пеной у рта в своем кабинете, как тут же прихлопнула его и осторожно ответила:

– Но ведь следствие установило…

– Следствие! – выплюнула Анна. – Следствие подстраивается под того, кто платит больше. А кто в нашем случае платит больше?!

Сделав эффектную паузу, женщина самодовольно уставилась на меня, словно раскрыла преступление века за пару минут и теперь ждала лавров и признания. Я поняла лишь одно:

– Вы подозреваете Моргана, так?

– Настя… – взвыла она, теряя свое самообладание и снова представая в образе измученной хирургами старухи. – Ну как же ты не понимаешь, глупенькая моя? Он купил тебя у Димы, брал силой, заставлял жить с собой против воли…

Слушать это вновь стало противно, словно кто-то отчаянно пытался отодрать корку поджившей раны, больно и бессмысленно. В этот раз я не стала убеждать себя остаться и решила выяснить все раз и навсегда:

– Когда я пришла и рассказала вам это, вы, кажется, не сильно были против подобного обращения с девушкой, хоть и говорили, как не нравится вам Морган. А теперь что изменилось? Чем он заслужил вашу внезапную неприязнь? Простите, но чужие домыслы и грязные сплетни над гробом отца я обсуждать не собираюсь. Если хотите, мы с Полом ждем вас на кладбище через полчаса. Нет? Тогда увидимся у адвоката.

Развернувшись, я направилась к выходу, намереваясь найти Моргана. Внутри было какой-то странное предчувствие чего-то ужасного, но тогда я не понимала, что обращено оно ко мне, а не к мужчине.

– Настя, стой! – отчаянно крикнула мне вслед Анна, словно зная о моей тайной мечте больше с ней не встречаться. Женщина не была дурой и понимала, что Пол не допустит ее больше в мое окружение, а, значит, у нее было только здесь и сейчас. – Ты не веришь мне потому, что мы не семья, да? Так трудно довериться малознакомой женщине?!

Нотки отчаянья сквозили в надрывном хрипе женщины, но я была твердо намерена выйти из душного зала, спиной чувствуя какую-то неминуемую опасность. Как вдруг Анна резко одернула меня за рукав платья, появляясь словно из воздуха, а затем, глядя прямо в глаза, серьезно спросила:

– Неужели… Неужели ты не видишь, дорогая? – спросила она, заставляя меня прижаться к стене от страха. Странно, но охранники, видимо, не видели ничего особенного в том, что две женщины бурно выясняют отношения. Остается надеяться, что Моргану хотя бы доложили о наших небольших разногласиях… Тем временем глаза Анны заметались в разные стороны, будто она на скорую руку принимала решение ценой всей жизни. Наконец, словно выбрав нечто сложное и необратимое, она тяжело выдохнула и посмотрела на меня так, словно искала алмаз в песке: – Я не должна тебе говорить, опасно. Но скрывать уже тоже бессмысленно… Я твоя мама, дорогая.

В комнате повисла неловкая пауза. Воздух стал тяжелым и даже мимолетное движение ощущалось так остро, словно обухом по голове. Но я не поняла этого, ведь в голове словно взорвалась бомба, приводя весь привычный уклад, мысли и поступки в полный хаос.

Лишь на одну секунду я восприняла ее слова как правду, потому что привыкла верить людям, но затем стало так больно… Эта почти незнакомая женщина нашла брешь в моей броне и ударила в нее кинжалом. Саманта так долго искала эту лазейку, но нашла лишь Анна. Случайно…

Из моей груди вырвался первый смешок, а уже через секунду я не могла остановиться, сама не понимая, что происходит.

– Детка, это от неожиданности… – неловко переминаясь на месте и поправляя рыжие волосы, убеждала себя Анна. Когда я не ответила, буквально складываясь пополам, она протянула мне руку, пытаясь коснуться головы и погладить. – Милая, я все объясню тебе и ты сама поймешь, что выбора у меня не было. Твой отец…

Сама не понимая, откуда во мне проснулись такая сила и желание противостоять. Я оттолкнула руку женщины и отступила назад, резко возвращая самообладание и гнев. Ей-богу, не пойму, что творится с моими эмоциями…

– Нет! Не смейте! – я выставила указательный палец вперед и буквально ткнула им в грудь испуганной «мамочки». Черт, даже ее бюст был сплошной фальшью… – Вы перешли всякие границы! Мало того, что не попытались помочь организовать похороны мужа и пришли сюда, словно гость… Так еще и смеете указывать мне, что делать и разбрасываться такими… заявлениями?!

– Но ведь Морган сказал, что ты сама хочешь устроить все для папы. Я не стала мешать! – продолжала отстаивать свою ложь с холодной уверенностью женщина и, пропустив мой смешок мимо ушей, уверенно добавила: – И я вправду твоя мама. Хочешь ты или нет – этого не изменить… Признаться, я не собиралась этого говорить, но твоя речь… Он как будто призвала к моей совести, понимаешь?

– Ааа… – в голове стал проясняться ее план, и я больше не собиралась молчать. Хватит! – Так вот в чем дело, да? Вы поняли, что память о семье для меня святое и решили «вклиниться» в эту веру, чтобы убедить меня бросить Моргана?!